То ли за грехи тяжкие, то ли за успехи по службе, получил мой друг Шурик, комнату в коммуналке. Хорошая комната, с видом на глухую стену с «современной» ванной, согнутой из листа кровельного железа предыдущими хозяевами. Жена его, Маша, натура утонченная и романтическая, купила обои с рисунком в виде березовых веток с распустившимися листочками и свисающими сережками. Клеить решили сами - не дети. Сварили клейстер, все по пропорции, только почему-то получилось целое ведро катышков, как в школьной манной каше. Шурик стоял на трёхногой кухонной табуретке, кроме неё мебели у них не было. Я одной рукой манку по обоям размазывал, другой держал качающегося Шурика, пока он рисунок подгонял и приклеивал. Работали быстро и дружно. Пару листов испортили, пришлось отклеивать и выбрасывать в помойку, чтоб не мешали, а позже искать их там, аккуратно разравнивать, потому что, как раз их не хватило. Закончили. Молчаливые, уставшие и довольные оглядели своё творение. Обоев почти хватило, только в одном месте на полметра торчали старые, дыра получилась потому, что тот лист, который из помойки принесли, пришлось обрезать, он краской был испачкан. Вернулась Маша, радостно ахнула, поцеловала Шурика в лоб и спросила, ни к кому не обращаясь: «А разьве березовые сережки вверх растут? Хотя, какая разница, главное, что они есть».